Грач на задании

— Опростоволосился, — думал грач, — попал между молотом и наковальней, выдохся, выцвел, заплесневел. История не терпит парадоксов! 

Ветка, на которой он сидел, захрустела. Сгущались сумерки и где-то вдали вскрикнул козодой — вечный нарушитель спокойствия. Затем, не было ни шороха листьев, ни привычного звона колоколов в часовне святого Иоанна, ни могильного завывания восточного ветра. Какой-то сюрреализм, полный зловещих знаков. 

Прошло немного времени и откуда-то, видимо из домика, что на опушке, повеяло теплым печным дымом. Благодать, да и только! Какая может постигнуть смута, какие лихие мыслишки могут закрасться в крохотную птичью голову, когда в этой идиллической простоте благоговейного умиротворения так ласково играют закатные краски осеннего леса? Вокруг ведь одни чудеса, без исключений. 

Так бы и задремал грач, если бы очередная нелепая мысль не пронзила его хрупкое сознание с ужасающей стремительностью и неизбежностью. 

— А ежели не прилетит? Что тогда? Положиться на гусей в этом щекотливом деле, в полной сакральных тайн неведомой глубины авантюре? Они ведь безнадежны: собираются стаей и ведут эти неуклюжие, пустые, праздные разговоры. Зубоскалы! Может цапля? О, эта напыщенная и коварная цапля. Едва ли она хороший соратник, ее замкнутость скорее признак  безразличия ко всему, нежели сдержанный взгляд со стороны. Перепелка? Ну уж нет, кому нужно это бесконечное копание в ненужных мелочах? 

Неожиданно, в зловещей и неотвратимой манере, на ветку рядом сел черный дрозд.

— О нет! — иронично прокаркал грач, — Всякий раз, когда ты появляешься, происходит что-нибудь возвышенное и нестерпимое. У меня нет на это ни сил, ни времени.

Дрозд встрепенулся.

— Послушай грач, не по моей воле мы встретились вновь. То, что мы окажемся здесь, в этот самый момент, мне предсказала кукушка, столетия назад. Мы бессильны перед велением судьбы: чтобы я не делал, колесо времени так или иначе забросило бы меня сюда. Но, как и в прошлый раз, ты снова пытаешься улизнуть. Пойми, мы не стираем историю, мы просто переписываем ее. Будущее обтекает наши действия, находя путь наименьшего сопротивления и позволяя вносить лишь незначительные коррективы. Ты ощутил эту перестановку, когда отказался выслушать меня в прошлый раз. 

— Разве ты не видишь, как я страдаю, пока ты все это мне рассказываешь? — спросил грач и перепрыгнул на ветку повыше.

— Все великие события нуждаются в нескольких мучениках! 

— Ты думаешь, я буду наивно клевать все крохи информации, что ты мне бросаешь? У тебя репутация вероломной птицы! 

Дрозд взлетел и оказался напротив грача. Он смотрел на своего нерадивого ставленника, как гордый индюк на непослушного рябчика. 

— А кто представляет меня таковым? Злодей кондор, что парит высоко над землей? Подумай об источнике, прежде чем судить меня. Он ведь не видит дальше собственного клюва! 

— А как тебе такой поворот событий? — каркнул грач, вспорхнул в небо и негласно посетовав о том, что пришлось ретироваться из такого благословенного места, растворился за пределом вечерних сумерек.

— Лети грач, лети! Но помни, свободная воля лишь иллюзия — мы все играем предписанные нам роли.

— Меня от твоих слов сейчас экзистенциальный кризис хватит, — пробормотал из темноты сыч. 

— Тьфу! — выругался дрозд и улетел прочь.